2.2.1. Технология работы со словом

В концепции русского авангарда заложены на уровне не только понимания, но даже веры следующие положения:

1. Слово — творение. Сюда включается несколько значений:

— слово как законченное самодостаточное произведение искусства
— слово как живой организм
— слово как синтетическое произведение искусства. Отсюда внимание к звуковой (музыкальной) стороне слова, поиски идеографии слова: «Слово как таковое не материально и не энергетично. Синтез его с музыкой даёт фонетику слова (звук). Синтез с живописью даёт начертание слова». (цит. Н. Кульбин «Что есть слово. Декларация слова как такового», 156,с. 46);

2. Звук — мельчайшая частица языка, строительная единица, при этом, элементарная жизненная форма, которая способна воздействовать на человека (звук обладает лексическим значением, которое большинство поэтов выводят через соответствие звука тому или иному предмету, процессу, цвету, чувству, переживанию и т. д. Среди них Ш. Бодлер, А. Рембо, С. Малларме, К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый, Н. Кульбин, Д. Бурлюк, А. Кручёных, В. Хлебников и др.);

3. Буква, написанное, напечатанное слово рассматриваются не только с точки зрения языка, литературы, но и с точки зрения живописи. Синтетическое литературное произведение представляется как живописное. Работа над художественной изобразительностью текста.

В работе со словом Филонов подключает своё представление о «сделанности». Во всех «сделанных» картинах мастера живая плоть не просто мельчится до состояния сцепления атомов. Она поражает своей простой, наивной грубостью. Филонов специально подчёркивает, материя будто только что создана. У героев многих полотен корявые угловатые кисти рук, ступни, неловкие невозможные позы (а Филонов был высоким знатоком анатомии), крупные носы с раздутыми ноздрями — всё это признак их жизни. Филоновская категория «сделанности» в кубофутуризме чаще называется «фактурой». И.М. Сахно отмечает: «Русские поэты-авангардисты переосмысляют «звуковой символизм», выдвигая требование «материальной звуковой сделанности» и отдавая предпочтение «мужицкому рыку с нежным привкусом на га». (166, с. 107) Слово намеренно искажается, делается грубым, труднопроизносимым, чтобы можно было почувствовать его живую плоть. В футуристическом манифесте «Слово как таковое» выдвигается требование к новой поэзии: «Чтобы писалось туго и читалось туго, неудобнее смазанных сапог или грузовика в гостиной (множество узлов, связок и петель, и заплат — занозистая поверхность, сильно шероховата)». (89, с. 34)

А. Кручёных объясняет словотворчество примерами образотворчества в живописи кубизма и футуризма. Это особенно интересно, ведь он показывает технологию, общую для двух искусств:

1. свороченные головы — мочедан (чемодан), шрамное лицо
2. двухглавые слова — я не ягений, зудовольствие
3. сломанное туловище — мысле'й
4. троичность в брюхе — злостеболь (злость и боль)
5. мохнатые слова — беден как церковная лектрисса (притягивает крысу)
6. третья нога — тетитот (летит от)
7. однорельсные — жизь (вместо: жизнь), нра (нравится)
8. трёхрельсные — циркорий (вставлена буква «р»)
9. с выжатой серединой — сно (вместо сон) (90, с. 65)

Все эти приёмы Кручёных называет «сдвигами». Большинство из них Филонов использует в «Пропевне»:

Пропуск букв:

согласных в начале корня слова (гляда — взгляда, елой — белой, ежно-чёрная — нежно чёрная, езок — резок, ясом — мясом);

части окончания (старинны — старинный, мёртвую лико — мёртвую ликом);

одной или нескольких букв в корне, основе слова (верн — верен, жло — жгло или жало, кололов — колоколов);

Опускание морфем, целых частей слова (земь — земля, неубывый — неубывающий, давь — давка, давление, бремем — бременем).

Добавление новых морфем (орыданья — рыданья, косматною — косматою).

Замена одних морфем другими (взъеду — въеду, открывно — открыто, расторжили — расторгли).

Ошибки, в том числе и придающие слову новый смысл (оцалован — целован, любавной — любовной, мертвен — мертвец, убоица — убийца, дыхальем — дыханьем, журом — жиром).

Иногда Филонов изменяет родовую принадлежность слова (зубня — ж. р., зуб — м. р., пропевень — м. р., песня — ж. р.).

Для достижения динамики автор иногда сокращает слово, отбрасывает его часть, произвольно заменяя более короткой. При этом смысл слова остаётся узнаваемым (мольб — молитв, осиро — сиротливо, цареванье — царствованье, ломлым — сломанным).

В «Пропевне» Филонов создаёт очень компактную, но динамичную форму. Он часто прибегает к приёму сложения в образовании новых слов. Такие слова используются по-разному:

для сокращения длинной фразы в ёмкую словесную формулу, состоящую из одного-двух слов (коленоземн родень — рождён по колено в земле, тайнобранъем живобого — тайным прикосновеньем живого Бога);

— для соединения словосочетания в одно слово, используя дефис вместо окончания (жив-Бога, бел-росами, быстр-ночи);

— для представления как единое целое предмета и его признака или действия (железохватка, зубовногнил, юнолик, открытоспин, тихозов);

— для номинации нового, не существовавшего до сих пор предмета, явления, процесса, либо предмета, который был невидимым (сырожабень, жароглоты, волнозвёзды, неболетунь, ротоносит).

«Сложносочинённые» слова — это ещё и показатель особого авангардного видения: мир предстаёт слитным, все предметы и явления связаны друг с другом. Об этой черте мы говорим при рассмотрении теорий Кандинского, Филонова, и особенно Малевича. А. Кручёных слияние слов или звуков называет помимо «сдвига» «звуковым пятном», создавая параллель с живописью. Этот же термин появляется у В. Шкловского, но для обозначения внутреннего творческого процесса: «мне кажется, что часто и стихи являются в душе поэта в виде звуковых пятен, не вылившихся в слово». (156, с. 261—262) В изобразительном творчестве художник также использует приём сдвига: отсечение верхней части головы, рук, ног, многорукие, многоногие существа, вторая голова, дополнительные пары глаз, мутанты (зверолюди), диспропорция тела.

В «Пропевне» иногда Филонов называет предметы новыми именами. Такое словообразование опирается на народную традицию заговоров, когда было запрещено называть предметы своими именами, поэтому специально придумывались новые слова. А. Кручёных среди основ «заумного» творчества, как технологии, называет опору на «песенную, заговорную и наговорную магию», а также приём «обличения (названия и изображения вещей невидимых)» (89, с. 46) Филонов использует эти приёмы.

Самая «лёгкая» форма — трансформация слова при относительном сохранении корня, синтаксической и морфологической принадлежности, (забрачье — брак, нежави — нежности, помру — смерть). Но более интересен случай, когда автор придумывает новое слово для обозначения предмета или явления. За основу может браться синоним или близкое по значению слово (овзир — взгляд), слово с общим элементом лексического значения (снегиня — метель, тяжит — давит, молевня — церковь, мороситель — дождь, крылит — летит, гибнь — смерть), сложная ассоциация (горынют — кричат или стонут, или поют, или просят, ногачи — червяки, хрястинка — возможно, любой живой организм, или шире, живая клетка, кусочек живой материи).

В тексте много глагольных форм. Это не просто придаёт динамику, но создаёт ощущение всеобщего движения жизни:

— новые глаголы, образованные от имён существительных (королюет, рыбит, ночит, пирожит);

— глаголы и глагольные формы, образованные от других частей речи (тяжелит — от прил. тяжелый, сьелась — от глал. съесть);

— необычные страдательные причастия, созданные из действительных глаголов (рыдан, ляпана, оохан);

— новые слова, созданные по аналогии со страдательными причастиями без суффикса — а — типа верен — «верн» (бросн, костн, мерн, поцелуйн, грустн);

— много в тексте неологизмов — отглагольных имён существительных (протанцеванье — от протанцевать, озарятель — от озарять, первь — от перевить, проява — от проявить, попадень — от попадать, влюблянъе — от влюбляться, утопатель — от утопать)

— старославянские глагольные формы (съеда, съед, возжемте). Г.Ю. Ершов отмечает, что «во многом в «Пропевне» Филонов опирается на словотворчество Хлебникова, хотя его собственные словообразования отличаются от хлебниковских большей произвольностью, «корявостью». (37, с. 83) Исследователь находит общие неологизмы у двух авторов: тлень — тлени, немь — немь, снегиня — снегуня, оцелованы — оцалованы, упава — упавно, неболетун — неболёты. Другие слова созданы по одной схеме: заклинанно — смеялъно, рассмеяльно; раздава — силава, смеява, любава; ровенъ, съеденъ, пробоень, попадень — духмень, ключень, ловень, оттудень и т. д. Использует Филонов и хлебниковский приём «движения корня»: побеждён победой по-беждует; скорбно скорбитель; росит росным, Мороситель, уроситель.

Филонов в «Пропевне» пренебрегает правилами синтаксиса. Знаков препинания нет принципиально, что создаёт впечатление сплошного единого текста, разбитого на голоса. (37, с. 71)

Нарушается лексическая сочетаемость слов:

— в тексте появляются сочетания, рождающие новые образы (медовый корзнел, оранжерея балерин, цензор неба, прямые глаза);

— процессы или действия героев приобретают неожиданные характеристики (плешь давлена в драме, мохнато прополз, прожигаю девью плоть наизусть и невзначай, поворочен в смелость профиля).

— подчас автор намеренно показывает алогичное поведение или непонятные алогичные превращения. Всё это происходит, как правило, в стане дьявольском (Командор произносит бессмысленную фразу: скромно мною плюнули/ я ржал по вешнему/ стирая штаны жены моей; Провокатор с проплёванным лицом обращается к небу (Богу): цензор неба/ дрёмая ржа кованьем перештопана в свинью — несовместимость двух действий штопанье и ковка приводит к метаморфозе — «дрёмая жра» превращается в свинью; Баба рассказывает о «королеванье» «детя рукопугова»: сочно пирожит молочныя пирожныя крольим журом <...> свеклу ало зеленит).

Возможно, свою роль в создании алогичных образов сыграла установка на приоритет созвучия (формы) перед смыслом (содержание), заданная футуристами. И. Терентьев пишет об этом: «одинаково звучащие слова в поэзии равнозвучащи и по смыслу <...> Поэтому можно встретить образ странный и нелепый про смыслу, но по звуку вполне необходимый». (90, с. 49). Он приводит примеры: «у меня изумрудно неприличен каждый кусок» — «эпитет взят главным образом за резкость звука (зруда)» (там же), или:

а вот, глазами рокоча,
глядит на вас с укором
рококовый рококуй. (там же)

Такое представление теоретически, разумеется, не могло устроить Филонова. Бессмысленные строки он писать не собирался. Но саму технологию произвольного сочетания слов он использует в «Пропевне». Причём он может по-своему сочетать слова как с прозрачным значением, так и придуманные, смысл которых непонятен. Филонов использует футуристскую технологию в нескольких случаях:

— для обозначения через эти слова Сатаны, его действий или его слуг: полусмерд гадом мохнато прополз, улан многоборец плевом мясист, медовый корзнел, он лёжа немо-бос, стало богом до газетчика.

— для создания формы заговора. Пример — слова Убоицы Любимова, он обращается к повелителю тьмы, перед тем, как начать «реже младенч жирок» — убивать детей:

роголох рукобуда/ яр рукозуда/ хамо-руль проломный/ жиломяс дико-рост/ костенель елокост...

Скорбительница рассказывает о приходе дождя:

Ечень евыи махло-хор ело-луком/ росит росным молоком козью праболоть...

— для создания ритма или рифмы. Примером служит реплика Ваньки Ключника, которая в его устах кажется, по меньшей мере, странной, бессмысленной: девни хоры на-моль брав/ явью брови стройно брав/ станом прямотонок/ юнолик ребёнок/ бранно мил/ седе бород/ взгляд морей/ водоворот/ прожигаю девью плоть/ наизусть и невзначай/ неуклонно отвечая/ верною рукою смело/ на любовь и на удары/ подносителя смертной отравы...

Или слова Подголоска: Измор паросый сребр ожар/ медвежий езом чайный розан...

Или: Запеватель громыхая заклинанно млей! трону подпора медовый корзнел...

Итак, пароанализировав филоновские приёмы словотворчества, можно говорить:

— во-первых, о взаимовлиянии изобразительного и литературного труда. Филонов использует одни и те же приёмы в работе со словом и художественным образом;

— во-вторых, о неразрывной связи теории и практики. Положения, которые художник выдвигает в теоретических работах, он смело и точно использует на практике, независимо от рода творчества;

— в-третьих, об опоре на футуристскую традицию в работе со словом. Филонов использует технологию «сдвига», приёмы, декларируемые русскими футуристами.