«...Хорошо, что у русских есть Владивосток»

Дальнейший поиск потомков Н. Бестужева усложнялся тем, что я не знал, когда Старцев переехал из Китая в Россию, не знал точных дат его жизни. Пытаясь найти сведения о нем, решил отыскать прежде всего некролог, ведь смерть такого известного на Дальнем Востоке деятеля обязательно должна была отразиться в газетах. Многие вечера и выходные дни провожу в Химках, где находится газетный фонд библиотеки имени В.И. Ленина, в Государственной исторической библиотеке. Листаю номера «Приморского листка», «Уссурийской мол вы», «Владивостока», «Восточного вестника», «Амурской газеты»... Многих номеров нет, порой за несколько месяцев и даже лет. Читаю газеты, книгу Н.П. Матвеева, деда поэтессы Новеллы Матвеевой, «Краткий исторический очерк г. Владивостока», вышедшую в 1910 году, по крупицам выписываю факты, имена, нужные мне. Лишь малую часть решил привести здесь.

1877 год — во Владивосток прибыл первый русский торговый пароход «Батрак», принадлежащий Токмакову и Шевелеву. Это за три года до основания ими же общества «Добровольный флот».

1879 год — во Владивостоке 8837 жителей, из них 5700 инородцев. Многие иностранцы скупают городские участки — органист лютеранской церкви Отто Рейн, купец из Гамбурга Дикман, швед де-Фриз, американцы Карл и Оскар Смиты, Генрих Купер, крещеная китаянка Мария Купер. Юлия Бриннера среди них пока нет, его фамилия появится через год, когда он приедет из Швейцарии.

«Земля продавалась порой за чечевичную похлебку, за водку». Н. Матвеев свидетельствует: «Пьянство, картеж и сплетня — вот три кита, на которых держалось тогдашнее местное высшее общество».

1883 год — начало переселения крестьян из России.

В газетах то и дело мелькают сообщения о заходе в бухту Золотой Рог китов, которых тут же убивают с бортов кораблей. (Сейчас их тут и в помине нет.)

1890 год — отмечается 30-летие основания Владивостока. Однако впервые название города появилось в циркуляре генерал-губернатора Н. Муравьева-Амурского 15 ноября 1859 г.

1891 год — 11 мая прибыл из Японии цесаревич Николай. 18 мая он засыпал первую тачку в полотно железной дороги — так состоялась закладка великой Транссибирской магистрали, вошедшей в строй всего через 9 лет. (С весны 1900 года можно было проехать из Петербурга во Владивосток, не пересаживаясь в тарантас. Через Байкал поезда переправлялись на стометровом ледоколе-пароме, а от Сретенска до Хабаровска грузы и пассажиры доставлялись пароходами. В 1903 году поезда пошли через Харбин по Восточно-Китайской железной дороге, которую построили русские. Открытие Кругобайкальской ветки с 50-ю тоннелями состоялось в марте 1905 года, Амурской железной дороги (Нерчинск — Хабаровск) — в 1916 году.)

В июне 1891 года «А. Д. Старцев получил разрешение приобрести 1000 десятин острова Путятин. Вся остальная часть острова — в долгосрочной аренде».

Вот вам и царский подарок! Более того, не наследник одарил Старцева чем-то, а Старцев преподнес ему во Владивостоке большую нефритовую печать с цзырами (надписями) и драконовыми головами. По простоте и открытости характера Алексей Дмитриевич рассказал друзьям о приобретенной редкости эпохи императора Цзянь-Луня, и они посоветовали подарить ее цесаревичу. Не стоит осуждать и обвинять Старцева в верноподданничестве. Подобные подношения делались во все времена, в том числе и в совсем недавние. Вполне возможно, нефритовая печать хранится в одном из фондов Эрмитажа в Ленинграде. Вот бы найти! Даже сей маленький осколок от знаменитой коллекции Старцева может рассказать нам о том, что было собрано в ней.

1892—1894 годы — строительство на Путятине идет полным ходом. «Владелец не останавливается перед затратами. Постоянное сообщение между Владивостоком и островом поддерживается пароходом «Чайка», купленным Старцевым».

Позднее мне удалось найти в Рукописном отделе Государственной библиотеки имени В.И. Ленина письма Старцева, отражающие переломный этап в его жизни. 28 марта 1892 г. он писал из Тяньцзиня Российскому генеральному консулу в Пекине П.С. Попову: «В Чифу (ныне Яньтай. — В.Б.) я пробыл долее, чем думал, целых 7 дней, ибо желающих ехать во Владивосток китайцев оказалось очень много, но все они люди без средств... поэтому мне пришлось делать им двухмесячный кредит... Это-то меня и задержало. На трех наших пароходах отправятся до 1500 рабочих».

1895 год — музей и библиотека Императорского Российского Географического общества расположились в доме, пожертвованном почетным членом отделения А. Старцевым. Еще в 1890 году он принял активнейшее участие в организации в Кяхте отделения ИРГО, внес большие суммы для приобретения экспонатов музея, пожертвовав для него двухэтажный каменный дом, сохранившийся до сих пор. Правда, кяхтинский музей в 1925 году переведен в другое здание. Старцев выделял деньги также и для строительства и реконструкции церквей в Сибири, Китае, на Дальнем Востоке, строил школы, библиотеки, выплачивал стипендии детям малоимущих родителей.

1897 год — население Владивостока — 24,3 тысячи. «В самом центре города находится целый ряд незастроенных участков наших крезов Старцевых, Шевелевых и т. д., которые, как бы сговорившись, упорно уклоняются от постройки домов на своих пустырях. Русско-Китайский банк предлагает г. Старцеву 100000 р. за участок его на Светланской улице... но названный собственник не соглашается его продать».

Напрасно газета «Владивосток», кстати, постоянно нападавшая на Старцева, обвиняла его и Шевелева. Через несколько лет эти «крезы» построят здесь одни из лучших многоэтажных каменных домов, которые до сих пор украшают центр города. Так, в 1908 году на пожертвования Старцевых начнется строительство первого в крае «родильного павильона».

1899 год — в отчетах с Амурско-Приморской сельскохозяйственной и промышленной выставки рассказывалось во всех газетах о хозяйстве Старцева на Путятине, а в особенности о выведении им новой породы лошадей. В 1893 году он доставил на остров 5 жеребцов и 10 кобылиц чистокровной орловской породы, затем пригнал из Монголии табун лошадей. Из 80 в пути погибло 46. Через пять лет на острове было уже более 200 лошадей. «Маштачки завода Старцева — поистине благодеяние для края, в особенности из-за невысокой цены. Эта лошадь повезет и воду и воеводу». Рассказывалось и о большом стаде племенного крупного рогатого скота. «Несмотря на то, что в 1896 г. около ста коров забили из-за бескормицы, сейчас у Старцева — 84 головы».

В отчетах писалось и о кирпичном заводе, производстве цемента, механической и столярной мастерских, где делалась прекрасная мебель. «Изделия его фарфоровой фабрики, единственной в крае, являются выдающимися — большие вазы, тонкие чайные сервизы, обыкновенный столовый фарфор... Такая работа, как бюст Пушкина в натуральную величину, является образцовой... за что он по справедливости получил большую серебряную медаль».

1901 год — «на копях, принадлежащих Уссурийскому горнопромышленному товариществу на вере А.Д. Старцев и К° и расположенных на 30-й версте Уссурийской железной дороги, на глубине 75 футов, после долгих и упорных изысканий был пересечен пласт бурого угля превосходного качества».

Просмотрел все газеты за 1905 год — некрологов о Старцеве нет. В «Памятной книжке Приморской области» за 1908 год в списке коммерческих судов, приписанных к Владивостокскому порту, значится и «Чайка», винтовой пароход, принадлежащий А.Д. Старцеву, Селенгинскому первой гильдии купцу, коммерции советнику, потомственному почетному гражданину.

Выходит, он умер не в 1905-м! Дошел до 1910 года. Нет! И лишь глянув почти случайно в «Приамурские ведомости», газету, выходившую в Хабаровске, в номере от 9 июля 1900 года наконец увидел некролог: «30 минувшего июня, на острове Путятине, скончался от разрыва сердца коммерции советник Алексей Дмитриевич Старцев...»

Навсегда запомню тот солнечный день, когда в светлом зале Государственной исторической библиотеки недалеко от площади Ногина я нашел эти строки. Помню, читаю и ловлю себя на мысли, что вряд ли кто когда-либо читал некролог с такой радостью. Даже неловко стало. Но ведь это была радость открытия!

«Ближайшею причиною, вызвавшею преждевременную кончину А. Д., послужили, как полагают близкие, последние события в Тяньцзине. (Имеется в виду восстание ихэтуаней. — В.Б.) Мы слышали, что А. Д. не столько огорчила потеря домов, представлявших весьма крупную ценность, сколько потеря его знаменитой коллекции предметов буддийского культа; эта коллекция, единственная в мире по полноте, была известна иностранным ученым, и Парижский музей (имеется в виду Лувр! — В.Б.) 2 года тому назад предлагал А.Д. Старцеву за его коллекцию бурханов и предметов буддийского культа 3 миллиона франков, но Старцев отказался продать свою коллекцию...

Нужно думать, что не уцелела и не менее знаменитая библиотека Старцева; мы слышали от М.Г. Шевелева, выдающегося знатока Китая, Кореи и Японии, что библиотека Старцева, находившаяся в Тяньцзине, заключая чрезвычайно редкие и древние книги по востоковедению, как печатные, так и рукописные, не имела равной в мире; стоимость этой библиотеки, по словам М.Г. Шевелева, не могла быть измерена никакими суммами...»

А вот после этих строк у меня защемило сердце. Каким благородным, прекрасным человеком надо быть, чтобы посвятить всю свою жизнь помимо торговой и хозяйственной деятельности еще и собиранию уникальных духовных сокровищ. И каким ранимым, уязвимым оказался Алексей Дмитриевич, не сумевший пережить потерю этих редкостей!

Любовь ко всему прекрасному, необычному, будь то древние тибетские рукописи, скульптуры, созданные в буддийских монастырях, или современное фарфоровое производство, поразительный патриотизм и интернационализм, которые он наверняка перенял от своего отца декабриста, позволили ему постичь не только духовные сокровища России, но и понять, полюбить культуру Востока. Удивительная обстоятельность, осмотрительность, предприимчивость в делах помогли ему добиться необыкновенных успехов во всей своей многогранной деятельности.

И вот, прибыв впервые во Владивосток в мае 1891 года и побывав на прекрасном острове Путятине, он поразился его сказочной красоте и, узнав, что остров необитаем, решил откупить его у казны и перебраться во Владивосток окончательно. Что толкнуло его на такой шаг — любовь к родине, которой он решил посвятить все свои силы и средства, или неустойчивость внутреннего и международного положения Китая? Вероятно, и то и другое. Но все не так просто.

Действительно, с одной стороны, Китай сотрясают опиумные войны, восстания, иностранная интервенция, а с другой — успехи русско-китайских отношений, развитию и укреплению которых он всячески содействует; широкая популярность Старцева в торговых, дипломатических кругах. Об этом свидетельствует его участие в переговорах 1886 года между Китаем и Францией. Хорошо владея европейскими языками, которым его начинал учить еще Н. Бестужев, прекрасно разговаривая на китайском, маньчжурском, монгольском, А. Старцев во время переговоров переводил с китайского на французский и наоборот! Даже в наши дни далеко не всякий окажется способен на такое. За успешное завершение переговоров он был удостоен высшей награды Франции — ордена Почетного легиона.

Старцева уважали и высшие сановники типа Ли Хун-чжана, и простые китайцы, называвшие его бао-ши — драгоценный камень. И было за что! Он организовал строительство в Китае телеграфных линий, железных дорог, в том числе и КВЖД, построил первую в Китае образцовую железную дорогу, проехав по которой, Ли Хун-чжан пришел в восторг. И благодаря этому вскоре была построена ветка Тяньцзинь — Пекин.

Свидетельством популярности Старцева в дипломатических кругах было предложение ему стать консулом Голландии в Тяньцзине, которое он принял в 1895 году с благодарностью. Однако дела в России помешали этому.

Совершенно неизвестным ранее было его участие в защите независимости Кореи, что стало ясным при чтении тех же писем в Ленинской библиотеке. 12 июня 1885 года Старцев предупредил генерального консула России в Пекине П.С. Попова о том, что немецкие корабли «Улисс» и «Наутилус» отправились из Китая на поиск лучших гаваней и островов Кореи. В октябре того же года, будучи переводчиком во время переговоров между российским дипломатом Ладыженским и Ли Хун-чжаном, Старцев записал в коммюнике: «Россия и Китай не будут занимать корейской территории». Когда же Ли Хун-чжан решил вставить фразу «Корея есть вассал Китая», Ладыженский не без воздействия Старцева отказался от этих слов.

Эти переговоры, длившиеся почти два месяца, сблизили Россию и Китай, упрочили независимое положение Кореи. В частности, в результате твердой позиции Ладыженского, как отмечал Старцев, «англичане согласились сдать обратно порт Гамильтон» (так назывался ранее один из портов Кореи. — В.Б.).

Однако удобные и стратегически важные пункты Кореи не давали покоя немцам, англичанам, японцам. Дело дошло до того, что в 1895 году корейский правитель попросил защиты у России.

«Военное наше судно с письмом корейского короля нашему императору, — писал Старцев Попову 2 сентября 1895 года, — было отправлено экстренно во Владивосток, и, представьте себе, это экстренно отправленное судно за недостатком угля кое-как добралось до моего острова, даже не дошло около мили, ибо машина, сжегши все деревянные части, сама остановилась. И взявши у меня взаймы угля, могло дойти до Владивостока. Еще полчаса — унесло бы в Японию, ибо шторм был порядочный. Подобная беспечность — не запастись углем достаточно — удивительна!»

Полон удовлетворения комментарий Старцева к телеграмме агентства Рейтер от 15 февраля 1896 года о том, что Россия берет на себя право гарантировать автономию Кореи: «Что-то теперь скажут японцы и англичане?»

Знаменательно, что слова, вынесенные в заголовок этой главы: «Хорошо, что у русских есть Владивосток», взяты из письма Старцева о происках иностранцев против Кореи. Далее письмо обрывается — потеряна следующая страница. Но раскрыть контекст довольно просто — речь идет о большом стратегическом значении Владивостока для России, ведь именно эта крепость, за создание которой ратовал Михаил Бестужев еще в 1857 году, стала надежным форпостом обороны восточных рубежей нашей отчизны. Но Владивосток стал и подлинным форпостом мира и дружбы на Дальнем Востоке. Уважение русского народа к другим нациям отражено в названиях торговых и военных кораблей той поры — «Алеут», «Америка», «Гиляк», «Калевала», «Камчадал», «Кореец», «Маньчжур», «Тунгуз», «Японец»...

Как истинный патриот России и подлинный интернационалист, Старцев всеми своими деяниями укреплял дружбу между народами России, Китая, Кореи, Японии. Проявляя безусловные дипломатические способности, которыми обладал его отец Николай Бестужев, он делал все, чтобы не военными, а мирными путями решать противоречия между странами Востока и Западной Европы.

Поражают, и его недюжинные организаторские способности, природный ум, практическая хватка, умение разумно рисковать, смотреть вперед, широта и размах дел, с которыми Старцев в короткое время — всего за несколько лет — достиг удивительных успехов на острове Путятине, чем дал огромный толчок развитию промышленности, сельского хозяйства, культуры, освоению природных богатств Приморья.

Хорошо, что у нас есть Владивосток! И хорошо, что у колыбели его развития стояли кровные и духовные наследники декабристов Старцев, Шевелев, Токмаков, богатый опыт которых можно и нужно изучать, использовать и в наши дни, когда мы пытаемся возродить и чувство подлинного хозяина земли, и разумные методы руководства экономикой.